Очнулся я на больничной койке, что, в общем-то, начало становиться уже какой-то традицией, что ли. Осторожно приподнялся, ожидая каких-нибудь болезненных ощущений, могущих сигнализировать, что у меня отказало на этот раз, но на удивление ничего не болело и вообще чувствовалась какая-то даже лёгкость в теле.
Спокойствие товарища по походу в пивную подействовало на меня как нельзя лучше, и я, пройдя к большому зеркалу, что стояло тут же, в кандейке трудовика, начал себя разглядывать.
– Дяденька, дяденька! – чуть не плача залопотала она, безбоязненно хватаясь за рукав мантии. – Пожалуйста, помогите, там братик! Пожалуйста! Ему очень плохо!
– Избавьте меня от подробностей, – поморщился боевик. – Мне важно только то, сможем ли мы его выманить или нет.
На высунувшуюся из стены жутковатую морду я цикнул и короткой фразой «сгинь, прокляну» заставил её убраться обратно в стену. С некоторым запозданием меня распознало как своего, и звон цепей с потусторонним подвыванием прекратился, а коридор подсветила строчка вспыхнувших магических светильников.
– Девочки с проклятий его избранным вдруг посчитали, – дополнил трудовик. – Верят в пророчество.