– Да не. – спокойно ответил я, продолжая оглядываться. – Я уже чую запах… и это запах не пролитой крови.
К Понти Севен мы выдвинулись через три часа, предварительно спрятав подальше все то, что никому показывать не хотим.
Я хапнул у Моксы сто картечных патронов шестнадцатого калибра, три килограмма разнокалиберных винтовочных, десяток аккумуляторных универсальных батарей, старых, но еще живых, один настраиваемый и кое-как работающий передатчик, а к нему пяток различных и ей не особо понятных модулей, в которых я сумел опознать части игстрелов. Эти модули меня удивили. Если часть из них – по крайне мере, что-то похожее – я уже видел, то вот остальные, порой не серые, а черные и красные, вытянутые или с обилием входов-выходов и странных зацепов фиксации… я даже не смог сообразить, куда и для чего они могут крепиться. Хотя все это явно внутренние потроха – причем для крупного игстрела, а не подобия пистолета.
– Это только кажется мелочью! Людей хоронят каждый день! Кладбища растут! Зачем они миру? Есть польза от кладбищ миру?
Только назвали его иначе, дав ему два идеально подходящих имени.
Картечь. Кучно легла. А едкий запах пороха взбодрил меня и разом убрал головную боль.