– Визуальный контроль невозможен. Представьтесь, пожалуйста.
– Давай. – поощрил я с нарастающим интересом. – Удиви меня.
– А вон, – я указал на то, что возвышалось над городом, – вон наша родина, гоблин. Оттуда мы и вылезли… Как тебе вкус свободы?
– М-м-м-м… – перекривился я и, помотав головой, поинтересовался: – Дух погибшей и… вот щас охренеть просто… воскресшей природы?
Селения Чикурин и Комерцио лежали как раз посередине – под расположенными над землей многочисленными дорожными железобетонными узлами, что медленно разбирались грубой ручной силой. Никто никуда не торопился. Мир медленно очищался. Система довольна. Обеспеченные работой бесплодные гоблины довольны. Количество гоблинов медленно уменьшается, новые поступления регулярны – но все эти поступления из тех же «старых» запасов замороженного полуфабриката.
Цапнув еще одну бутылку с водой, отбросив старый и подхватив новый с целым забралом шлем, отмеченный двойной линией алых крестиков, спрятав все в сумку, кроме автомата и обреза, я рванул прочь, с легкостью таща солидно потяжелевшую ношу. Не успел преодолеть и двух этажей, как на улице отрывисто затявкала тревожная сирена. Другой звук – не как у системы. Та выла протяжно и грозно. А здесь тявканье обосравшейся декоративной собачки. Притормозив у края окна, коротко выглянул наружу. Сирена доносилась от небоскреба, от него же повалил красноватый, но больше серый густой дым.