– Идеальная начинка для железной банки. – вырвалось у меня, когда я смотрел в искаженное яростью и болью прозрачное лицо слизистого банана. – Вот для чего вас вывели, да?
Рогатый не знает, что его спало – инстинкты или железная воля. Но он, уже умирая, со стремительно вырубающимися мозгами, рванулся вверх, не желая сдохнуть. Рванулся… и остался на дне как прикованный. Забился, закрутился, поняв, что его удерживает на дне что-то тяжелое. Руки обшарили грудь, скользнули по животу и бедрам. И везде он находил какие-то ремни и пряжки, тут же срывая их, стягивая через голову. Тяжело бухнул о дно стальной прямоугольный щит, с рогов слетели серебряные остроконечные чехлы, беззвучно шлепнулась в ил кольчужная набедренная повязка, а следом туда же отправилось оставшееся.
– Открывай, сука! – рявкнул я, нанося второй удар и прослеживая вибрацию броневых прозрачных плит.
– Сегодня никого. Только я и… – Педро глянул на затихшее тело, судорожно сглотнул и заискивающе улыбнулся: – Что ты хочешь, амиго? У меня есть пару безделушек… не здесь… там… но я принесу. Только не убивай.
– Опиши их. – повторил я, отшвырнув опустевший ящик и взявшись за пузатую перекошенную корзину.
Я отличаюсь от тех, кто управляет столь глобальными объектами как ФРАНЦИСК II.