Минос заявил, что не помнит, откуда он, и что он такое. Даже само слово «минос» ему вроде и было знакомо, но как-то смутно. Бычара очнулся на речном дне. Причем очнулся уже в момент, когда в легких было полным-полно мутной воды. В ушах звон, из ноздрей рвутся последние пузырьки воздуха, в голове ломит, а он… стоит на речном дне.
– Лекцию о том, что природа великолепна, чарующая и находится на первом месте по важности. Как-то так… Ни слова о том, что меня ни за что изуродовал спятивший медведь. Ни слова о том, что я ни в чем не виноват! Ни единого слова соболезнования… и друиды – тоже не особо церемонились. Едва я чуть пришел в себя – вытолкали меня на тропу, ведущую к Комерцио, дали с собой флягу с сиропом, снимающим боль… и все.
Не успел мечник закончить предложение, как бронированные створки шагохода с шипением отлетели, выброшенные аварийной пневматикой. Нашим глазам предстал ложемент, и я выругался, поняв почему пилот выдержал все взрывы, и почему он не спешил покинуть объятый огнем механизм, где начали с треском взрываться патроны.
– Там же! В великом разрушенном храме! Пройдя сквозь сверкающую священную арку, я оказался пред алтарем ее и там случилось чудо! Там, пройдя весь лабиринт, поблуждав, но справившись, обойдя разумного рогатого зверя, что охраняет мать, я пал на колени и отрекся! А затем принял новую веру! Слушай… не убивай меня, а?
– Пятое звено – тишина, жара и спокойствие вокруг.
– Вот так дружба и заканчивается. – проворчал я, подтягивая резинку шорт. – Ладно… схожу пока к местным дикарям. Поговорю с ними спокойно и выдержанно…