— За то, что я ручался за векселя ваши, говорил, что вам верит можно, — Гевельдас захныкал. — Зачем только я с вами связался? Всю дорогу, пока шли, они меня били.
Худо-бедно, но стрелки выстраиваются пред пехотинцами, мушкетёры стоят первыми в два ряда, ставят мушкеты на рогатины. Фитили не горят, оружие не заряжено, но вроде к стрельбе готовы.
— Как, чего? — удивился его капитан-лейтенант. — Серебра, конечно. Или, на худой конец, хотят узнать, когда вы бумаги гасить думаете.
— Сын со мной поедет, — твёрдо повторила Брунхильда, так твёрдо, что понял он: спорить с ней бесполезно.
Та девка, что мела пол, окаменела, застыла с испуганным лицом. Она точно была местной.
Первый же попавшийся портной вынес ему такой колет, что оторвать взгляд от него было невозможно. Он был ослепительно синий. Расписной атлас имел как раз тот самый оттенок, который многие святые отцы порицают и считают сатанинским за его дороговизну и вычурность. Резаные буфы на плечах, тонкие «запястья» и жемчужные пуговицы и… Стоячий ворот, над которым белоснежным фонтаном кипели тончайшие кружева, которые доходили бы хозяину колета до подбородка. Также кружева вырывались из-под манжет, скрывая кисть руки чуть не до пальцев.