Так бы всё и случилось, но, когда они чуть съехали с дороги к броду, когда он уже собирался повернуть к роте Рене, он вдруг случайно глянул на тот берег реки. Первым делом увидел Волков группу людей на лошадях. Было их не меньше дюжины. Сомнений быть не могло, то были командиры мужиков.
— Эй ты, болван, мне и моим людям холодно, на дворе не лето ещё, можно ли нам развести костры? — кричал кавалер и тут же продолжал, не дожидаясь ответа. — Впрочем, мне твоё разрешение и не нужно, я только хотел спросить, с чего мне начать.
Потом смотрела костюм господина — не грязен ли, не рван. Чищены ли сапоги или туфли. И уже только потом велела она таскать и греть воду для мытья госпожи и господина. И Волков каждый раз удивлялся тому, что будила она его всегда пригожа. Юбки нижние, подолы всегда чисты, хоть только она пришла со двора. Рукава и шея в неизменных белоснежных кружевах. На платье ни пятнышка.
— Сержантка шлюх и маркитанток Агафья Брик просит разрешения её роте присоединиться к вашему войску, полковник.
«Ламбрийцы есть ламбрийцы, первыми рвутся в бой и первыми сбегают с него».
— Священник из Эшбахта, отец Семион, — отвечает кавалер. Конечно, никакой он ему не духовник, Волков уже и забыл, когда последний раз исповедовался да на причастии был. Но говорить о том епископу он не желает, не дай Бог тот в его духовники ещё напроситься.