— Меня? — вот тут епископ удивился. Даже повернул лицо к монаху. — Чего же ему меня лаять? Чего я плохого ему сделал?
— О! Вы были при Родденюбрюке? — спросил кавалер. Сам он тоже учувствовал в том сражении с еретиками, состоя тогда в гвардии герцога де Приньи.
Волков чувствует, что Фриц Ламме врёт, но оспорить его слова может лишь сама графиня, а по такому поводу кавалер писать ей, конечно, не будет, ведь не простую вещь Сыч ей привёз.
— А и мы не лыком шиты, — хвастался почтмейстер Фольрих, — благословим его в путь не хуже архиепископа, благословим как положено у ландскнехтов — пинками да тумаками. До самых ворот проводим.
— Я вернусь, а вы уж постарайтесь, — говорил он весьма обещающим тоном.
«Дьявол! Сколько лет я мечтал найти себе ремесло, при котором никто не захочет меня убивать! Надо было заняться разведением лошадей. Нет, всё распирало меня чванство. Всё хотел чего-то. Рыцарь, сеньор, полковник. Да всё, конечно, так, только вот сегодня, кажется, придётся умереть на этом убогом берегу убогой речушки. Зато рыцарем и полковником. — Он вздохнул. — Лишь бы не в воде».