— Триста восемьдесят восемь в строю, четыре сержанта потеряны, трое убито, один ранен, — сразу отвечает капитан первой роты и продолжает: — Если позволите, господин полковник.
Волков уже и забыл, когда его вот так вот отчитывали как мальчишку. Он не стал ничего отвечать, смолчал и лишь ещё раз поклонился. Кавалер думал, что этот разговор всего лишь о субординации, и был готов принять его. Каждый офицер, а тем более генерал, должен довести до своих подчинённых пределы своей власти, чтобы всегда и всем было понятно, что от кого ждать. Волков молчаливо, но принял безоговорочное верховенство фон Бока.
Кёршнер хотел уже дальше продолжить, да тут к ним подошёл лакей и поклонился.
— Господин! — вот теперь вся лень и меланхолия сразу слетели с секретаря. — Остановитесь! Господин штатгальтер не любит, когда его беспокоят. Браниться будет.
Купец расцветал от таких слов. Его щёки всегда вспыхивали огнём от похвалы Волкова.
Будь на самом деле что-то подобное на свете Божьем, так нашлись бы многие, что уже имели и по две таких руки. В воинском деле людей без рук и ног хватало, да и тех, что свою живую руку отрезали бы, чтобы поставить себе железную, нашлось бы немало. Но ни о чём подобном кавалер до сих пор не слыхал.