«Сволочи, чернильное рыцарство, во всей его красе. Корчат из себя сеньоров, городишко свой едва ли не свободным величают, а герцог, да что там герцог, граф местный гавкнет, так хвост поджимают, бюргеры, шваль».
— Даже думать об этом не смейте! — наконец выдыхает епископ. — Малены род древний, разве ж… Разве ж такое можно… С благородными семействами так нельзя, да и герцог вам нипочём не простит такого разбоя к своим родственникам. А я как раз думал, что смогу с ним о вас поговорить.
Лучше бы такого он не говорил, глаза графини вспыхнули гневом, того и гляди кавалер схлопочет оплеуху сестринскую, как уже бывало некогда.
— Барону? У барона там захолустье, дорога только на юг, к Фезенклеверу, шла, а у меня через пристань телеги поедут в город. Кабак купчишками вечно набит. Ты тут озолотишься. Так что забудь про тридцать монет в год.
— Положение моё лучше и не опишешь, — говорит Волков, всё ещё не понимая друг перед ним или…
— Господин…. Меня капитан Рене прислал, телег просит! Раненых много. Сами не идут.