— Именно. Уж очень обидчив, прямо слова ему не скажи.
Стали они сразу выпивать, поднимать тосты и первым делом говорить о бригантах, о графе, об убиенном рыцаре фон Клаузевице; и к радости Волкова, все как один, безоговорочно, признали графа подлецом и бесчестным убийцей.
— А с кем теперь? С горцами опять, поди? — спрашивает госпожа Эшбахт.
— Бумага сия на две тысячи сто семьдесят семь монет, мне будет достаточно и двух тысяч, — произнёс он. — Но прошу вас рассчитать меня сегодня или завтра. Думаю, что послезавтра мне придётся выехать на войну.
— Опять собираетесь злить их своим видом? — Спросил капитан-лейтенант.
— Значит, ты не знаешь, что это были за люди?