— Самогонки? — предложил меж тем ее отец. — Собственного изготовления. Чиста, как слеза, на кедровых орешках настаиваю.
Вот что за привычка лезть, куда не просят.
— Она будет. Я позабочусь о ней. Просто ей сложно сейчас. Она не понимает, что происходит, и протестует, как умеет.
— Прежде вы должны убрать за собой. Посмотрите, какой бардак вы развели!
Он не успел договорить. Дверь распахнулась, и в помещение вплыла мама Адама. Сложная прическа, каблуки, крупные серьги, элегантное вязаное платье бутылочного цвета.
— Если моя козявка начнет топать в моем животе, то плохо мне придется. Тебе, детка, придется отдуваться за нее. Давай.