Адам сердито пнул скамейку, ударился, скривился.
— Пойдем, детка, спасем тебя от этой красоты.
Адам послушно зашуршал фантиком. Конфета оказалась приторно-вишневой.
— Да глупости всякие. Вы же знаете этих детей. Болтают, не думая.
— Я рад, что мы с тобой пришли к согласию, — удовлетворенно заметил Адам.
Когда-то он принадлежал его отцу и был построен как шоурум для магазина картин. Отец пафосно называл это галереей, и остатки пафоса все еще проглядывали в интерьерах — в ажурной ковке балясин, в мраморе лестниц, в лепнине на потолках.