– Скажешь своему начальнику, что город может спать спокойно, – велел Нифонтову старшина ведьмаков. – Мол, сам видел, как изменник помер. Но лишнего не трепи, ясно? Ни своим, ни тем более чужим. И тебя, девица, это тоже касается. Хотя он и сам уже все, поди, знает. Листы-то, что у вас хранились, сейчас пеплом стали.
– Плохо, – буркнул молодой человек. – Не то, что ссор нет, ясный пень, а то, что все вот так. Я там, ты тут… А мне хочется тебя каждый день видеть. Домой спешить, зная, что ты там меня ждешь.
– А вот это нет! – недовольно нахмурился Ровнин. – Мы не просто пообщаться пришли, старая!
– Нет, он живой, – прошептала Женька и подняла руку, которая тут же окрасилась лунным светом. – И это здорово!
– А хочешь остаться здесь навсегда? – Голос ведьмака немного сменил тональность, в нем появились какие-то новые нотки. – Раз забавно? Вон за теми дверями скоро наступит новый день, взойдет солнце, проснутся птицы, люди побредут куда-то по своим делам, но то там, а здесь по-прежнему будет царить ночь. Веселая и беззаботная июньская ночь, имевшая место быть в 1820 году. Вообще-то подобные мероприятия обычно заканчивались раньше, но тут уж больно повод веский случился, по такому и погулять подольше не грех. Лизаньке Рославлевой-Заречной, единственной и любимой дочери хозяев сего имения, пятнадцать лет исполнилось.
– Оттуда не заметишь, – неожиданно поддержал Женьку Мишка. – Особенно если в темноте.