– Здравствуй, сыскной дьяк, – поприветствовала Нифонтова Марьяна (может, это было ее имя, может – нет, но Людмила всегда называла ее именно так). – Вот и встретились снова! Рад поди?
– Возможно, но вряд ли, – покачал головой Ровнин. – Там давно места не столько деревенские, сколько дачные. Хотя кое-что оттуда в городе всплывало, конечно. Но там, помнится, не книги были, а несколько проклятых вещей, наследие Дарьи Салтыковой. Это года за три до твоего прихода случилось. А что до дня сегодняшнего – пойдем по процедуре. Пусть Вика ищет след, а дальше ты уже по ситуации смотри.
– Он доброй волей ничего не скажет, – уверенно заявила Мезенцева. – Я таких знаю, они если вдруг по чьему-то недосмотру получают золотую рыбку, то зубами за нее цепляются. Знают, что второго шанса им судьба не даст.
– Вперед нас не лезь, язык держи на привязи, что я скажу, то и делай, – коротко и ясно велел ему Захар Петрович. – Ты в городе да днем власть, а здесь наше дело и наше время. Ясно?
– Угу, – буркнула Женька, поправив непослушную прядку волос. – Коль, теперь куда?
– Да ладно тебе. – Тетя Паша брякнула ведром, стоящим у ее ног. – Враг мертв, мы живы, значит, все нормально. Пойду лестницу домывать.