– Неважно. – Князь вынырнул из-за спин телохранителей. – Вот все тебе знать надо.
– Регенерирует, паскуда такая, – тяжело дыша, буркнула тетя Паша, подсвечивая дорогу маленьким «мэглайтовским» фонариком, который невесть откуда у нее оказался. – Уйдет! Еще чуть-чуть, и… Стой!
– Узбекский, – пояснил Пал Палыч. – В переводе означает «Черная вестница», Антонов как в отдел вернулся, сразу это уточнил. И у тети Паши пытался вызнать что к чему, но был послан куда подальше.
Так что к приватной беседе приятели вернулись только минут через сорок, когда все остальные разбрелись по своим рабочим местам, а оперативники засели уже в своем кабинете, попивая крепкий сладкий чаек и уплетая бутерброды, которые им приволок Аникушка. Вообще он эдакую снедь не жаловал, но тут решил чуть поступиться принципами, в честь того, что в стареньком доме на Сухаревке снова воцарился душевный покой.
– Спасибо. – Коля приложил руку к сердцу. – Если бы все граждане отличались такой же активной гражданской позицией, как вы, то мы бы давно преступность победили. На каком этаже, стало быть, этот юноша живет?
– Не могу, – печально ответила девушка. – У меня телефон сел. Было скучно, я немного поиграла в него, ну он и разрядился. А пауэрбанк я дома забыла.