– Не подлечишь, – тихо пролепетала Марина, чувствуя, как какие-то мягкие волны, чем-то похожие на те, что были в Ялте, на море, куда ее в детстве несколько раз возили родители, уносят ее далеко-далеко и от этого залитого кровью друзей дома, и от Земли, где она так здорово и интересно прожила двадцать три года. – Не успеешь. Ничего ты не успеешь.
– За мной, Нифонтов, за мной! – рявкнула тетя Паша, в руках у которой тускло поблескивал сталью «браунинг». – Он не должен уйти! Ты его подранил, значит, есть след! Вика, ждешь нас здесь!
– У нее телефон уже неделю как отключен, – садясь за стол, сообщил Виктор. – Абонент не абонит. У меня кое-какие ингредиенты заканчиваются, хотел их у нее попросить или купить. И в сети она не появляется. Я даже волноваться начал – человек-то немолодой, не случилось ли чего? Можно было бы съездить, но куда – я не знаю.
– На легковушке и досюда бы не добрались, – подбодрил гостей Мишка. – Вон до деревьев всего ничего осталось.
Водка неожиданно легко проскользнула у Коли по горлу, в висках мягко стукнуло, и откуда-то с раннелетнего неба на него снизошла легкость.
Коля потупился, поскольку понял, о чем идет речь. Недели две назад они с Михеевым вот так же велели ей одеваться, причем с серьезнейшим видом. Женька знала, что они направляются в Сокольники, где утром обнаружили старика с разорванным в клочья горлом, а потому решила, что опала кончилась и ее наконец-то снова начнут брать на выезды. Оперативники терпеливо ждали, пока она закончит метаться по помещению, нацепит наплечную кобуру, покажет язык Аникушке, причем все время сохраняли невозмутимый вид. Сохраняли ровно до того времени, когда на улице вручили побелевшей от злости девушке лопату, с помощью которой ей было рекомендовано расчистить двор от нападавшего ночью снега.