- Ты что творишь… твою мать! – выпалил я, напрочь забыв о субординации.
Наступила мёртвая тишина. Сказать было нечего, все это прекрасно понимали.
- Жора, покажи товарищам, где у нас кабинет начальника.
Лицо Кравченко покраснело, пошло бурыми пятнами от гнева.
И тогда я делаю шаг назад, одновременно хватая винтовку и дёргаю на себя. Мой поступок ошеломляет красноармейца. Он тянет оружие на себя, я тут же отпускаю, и усатый валится навзничь.
Но до войны ещё двадцать лет, и вряд ли мои познания о промежуточных патронах и командирских башенках на танках принесут пользу здесь и сейчас. Да и кто станет меня слушать?