— Ого, сколько у вас волшебных книг и рукописных тетрадей, — уважительно сказал маг, наблюдая за ее сборами и кучей тестов и методичек, сложенных на столе.
Гленвиар смотрел на нее, не отрываясь. Тонкие крылья ровного носа трепетали, видимо стремясь уловить неприятный аромат лжи, которой не было в словах Леры.
— Взволновало? Взволновало?! До вашего появления во дворце я даже не знал такого слова: «взволновало»! Я не бываю «взволнован», дьявол задери, я бываю зол, очень зол и чертовски зол, ясно?! И вы с завидной регулярностью повергаете меня в последнее из этих состояний! ЧТО ЭТО?!
Как удобно быть драконом и иметь встроенный детектор лжи! И как приятно слышать подобные заверения!
«Если не получается уничтожить, то надо придумать, как договориться, — подумала Лера. — Размышление, достойное крестного отца какой-нибудь мафии, м-да…»
— Спокойной ночи, Бирочка, — сказала Лера, гася свечи и укладываясь на постель лицом к террариуму. Шторы на окнах специально были не занавешены, чтобы она могла отчетливо видеть воплощение своих страхов и вынуждать свое бессознательное привыкать к нему. — Жаль, что боязнь змей у меня совершенно беспричинная: меня никогда не кусали змеи, я никогда не встречалась с твоими родственницами на узкой тропинке в лесу, у меня нет ни одной стоящей причины бояться змей. А с такими иррациональными беспочвенными страхами бороться сложно, тут не поможет ни повторное подконтрольное переживание случившегося ранее травмировавшего случая, ни уверенность в безопасности нынешнего положения. Ситуация, когда человек боится просто потому, что боится, — самый трудный случай в психиатрии.