– Геноцид – он всегда геноцид, – сказала Алиса. – Без разницы кто, главное, что людей. Людей все меньше и меньше…
Возможно, это какой-то помойный человек. Хотя Гомер о таких не рассказывал, с другой стороны, он мог всего и не знать. Тут такое изобилие погани, что узнать каждую в лицо возможности не представляется.
Долгие стебли потянулись из воды, я подрубил их шпорой. Подошел к Алисе, которая умывалась у ручья, протянул.
Когда ком приблизился метров на пять, выстрелил.
как полагается, – оборванные, черные. Бежали, как они бегают, – страшно, длинными шагами, с еле заметными паузами, это всегда меня в них раздражало.
– Тихо! – прошептала она уже почти в ухо. – Не шевелись! Я и так не шевелился.