От ярости Тойтек зарычал. И ладонь дернулась…
— Что? А… да, наверное. Я привыкла. Я знаю, что теплое течение поднимает криль к поверхности… это белые и зеленые креветки. Самки флуорисцируют, привлекая самцов. Течение смешивает стаи, чтобы увеличить генетическое разнообразие в итоге. К рассвету они выбросят икру, и другое течение подхватит ее, утащив ко дну. Там открыты теплые источники, и температура воды такова, что икра вызреет… а вот красное — это хрыны. Рыбы. Вкусные. Вы ведь пробовали?
— Пройди мы чуть дальше или остановись чуть раньше, упали бы не в болото. Дальше идут скалы, а с высоты пяти метров падать на камни — так себе удовольствие, — пальцы уперлись куда-то в основание шеи, и Тойтеку показалось, что еще немного, и шея эта просто хрустнет.
Запах изменился. К мятным нотам добавился едва ощутимый аромат ванили.
Зашевелился, разрастаясь, мох. И толстый слой его пополз, надежно укрывая тело. А заодно и образуя тонкий защитный каркас.
Она всегда краснела слишком легко к огромному неудовольствию бабушки, полагавшей, что эта вот легкость есть явственное свидетельство простонародной крови, которая в силу отцовской безответственности примешалась к благородной рода Эрхард, окончательно испортив последнюю.