Куда более внимательно, пожалуй, нежели коллеги на последней конференции, где Тойтека пригласили прочесть вступительное слово. И награду вручили. Тогда это казалось важным, почетным… награда осталась там, в ледяном мире. И Мейсон не позволит ей пропасть.
Она покинула каюту еще до шести утра, что было категорически ненормально для отдыхающих девиц, а затем, потянувшись — и легенький костюмчик облепил ее тело, будто рыжая знала, что за ней наблюдают — бросилась бежать.
— Посмотрим, — Тойтек потер руки и велел: — Раздевайтесь.
— Таррас? — Эрра наморщила лобик и поспешно слизала с пальцев шоколад, который начал таять. — Там же…
Смотрели. Три женщины, столь разные, но все же неуловимо схожие друг с другом. От них веяло то ли пустыней, то ли мускусом, то ли еще чем, непонятным. Ах-айорец, что сидел, скрестив ноги, и поза эта казалась вполне естественной, в отличие от светлого его костюма. Брюки задрались, а плечи пиджака вздыбились, и ах-айорец задумчиво почесывал голую щиколотку.
— Что именно? — голос Данияра все-таки дрогнул, и ему стало вдруг неловко за проявленную слабость. Чума? Это еще не повод впадать в истерику.