– У нас их тут мало, – сказала она. – Редко забегают, собаки обычно… Слушай, а этот вот волкер, он от старого волка произошел, как ты думаешь?
Я развертел проволоку с личинками над головой и зашвырнул подальше.
– Почему-почему – потому. Из-за Айвазика. Видишь ли, Ай- вазик хотел, чтобы я с ним жила. Он сам на Мосту теперь живет, там у него виды. Два года приставал – давай со мной на Мосту жить, давай со мной на Мосту жить, так надоел, что я ему нос переломала. Он рассердился, ну и это…
Ной спекся. Кровь прилила, ноги ослабели, я досчитал до двух тысяч трехсот восемнадцати. Я увидел, как он стал проседать, увидел, как он перепугался. Как зрачки расширились, и ужас в лице появился, какой только перед самой безнадежной смертью приключается.
Сама платформа длинная и по обеим сторонам квадратные колонны. Целых мало, большая часть выщерблена, а некоторые вообще посередине как перекушены, только железные штыри торчат. Из-под потолка свисали жухлые веревки с многочисленными узлами, для чего они предназначались, неясно.
– Слушай, Алис, а это кто вообще нарисовал? – я указал на стену. – Недавно ведь, краски еще выцвести не успели.