— И? Чего вы в связи с этим хотите? — я старалась удержаться от любых эмоций.
— Даже не знаю, что меня пугает больше, — наконец произнёс он, — то, что кто-то способен поступить так с родной дочерью или то, с каким безразличием ты об этом рассказываешь.
Повисло молчание, но оно совсем не напрягало, хотя волшебного чувства полной защищённости не вернулось.
Чтоб мне раньше о воде побеспокоиться и прихватить фляжку, когда только за ним отправилась?
Я вышла и подала стражнику паспорт — металлическую пластинку с выгравированным на ней моим именем.
Я понимала, что однажды вопрос будет задан, но… То, что я не хочу врать герцогу это одно, но я и не могу ему соврать. Он, уверена, давно выяснил, что его невеста большую часть жизни прожила затворницей во флигеле, позже была отправлена в деревню, где показала себя полностью неподготовленной. И вдруг… Сказать правду? Но…