— Барон приказал сопроводить вас в столичный дом, госпожа, — повторил мужчина.
— Какая наглость, — повторила мачеха, но уже менее уверенным тоном.
Ён сидел на полу, скрестив ноги, и на мелкой тёрке строгал узловатый корень неведомого растения. Капающий сок источал терпкое зловоние, и я невольно скривилась. Всю комнату мне провоняли… Судя по сваленной в таз горе мелко нашинкованной стружки, Ён уже не один час «пилит дрова». Он покосился на меня с досадой, взглядом показал уйти, но ни звука не издал и действа не прервал.
Я указала на дверь няниного будуара, а сама шмыгнула в свою спальню, схватила гранёный стакан, прижала к стене, а сама приникла ухом к донышку. Мне бы стетоскоп… Или стакан лучше? Не доводилось сравнивать.
— Спасибо, леди. Это лучшая похвала, на которую я не смела надеяться.
Мы достигли верхнего этажа, официант открыл для меня дверь.