Другая шестерка воинов следовала за экипажем, грохоча подковами по булыжнику. Обогнув Верхнее Торжище, миновав монастырь Праотцов и Купеческую Середину, процессия въехала на широкий спуск, ведущий к берегу Ханая. Он шел вдоль оврага, огибая крутую гору с угрюмой Престольной Цитаделью на вершине, потому и спуск звался Цитадельным.
Отец рассудил, что лучшим правителем герцогства станет младший сын, и, чтобы освободить ему путь, отправил Галларда в духовную семинарию. На диво, с этим решением Галлард не стал спорить: ему улыбались высокий сан священника и завидная роль истины в последней инстанции.
С этими словами Хармон поднялся с подушек.
Изо всех беженцев одна лишь Полли не интересовалась сизым мором. Скромно уединилась на задке фургона и коротала время з рукоделием: вышивала цветы на подоле сарафана. Красные, синие и зеленые бутончики переплетались друг с другом в веселом хороводе. Хармон засмотрелся – ловко это у девушки выходило: без лишнего. Всего несколько стежков – и расцвел очередной цветочек. Особенно торговцу понравилось, как Полли заправляла нить в иглу: всегда ровно ту длину, которая потребуется, не больше и не меньше.
– Не удивлюсь, если окажется, что здесь квартируются только призраки. Они наняли мрачного гнома спать у входа, чтобы тот отпугивал живых гостей.
– И вот, герцог Лабелин вместе с маркизами Грейсенд заготовили эту тайну, как ядро во взведенной катапульте. Они готовы уже были обрушить снаряд на голову надменной Аланис Альмера, как произошло кое-что. Состоялось весеннее заседание Палаты Представителей, и владыка объявил о грядущих реформах. Это встревожило герцога Лабелина хуже, чем сизый мор.