Эрвин вернулся и взял нож, миску, кисточку. Заставил себя подняться на ноги, используя арбалет для опоры. Поковылял на улицу, под ливень. Шагах в двадцати от землянки – Эрвин помнил – росла трава. Когда-то Кид показал ее, даже заставил попробовать на вкус. «Это яд, мой лорд. Но он спасает от гнилой крови». Упираясь арбалетом в землю, словно тростью, Эрвин побрел туда. Хорошо, что шел дождь: он давал сил.
– Терпимо. Почти убедил. Повторим еще раза три – и будешь готов.
– Да я это… – Хармон отчего-то застеснялся. – Я давно уж в храме не был, и решил вот…
Купцы пожелали императору здравия и долголетия, затем вручили дары. То была огромная говорящая птица в серебряной клетке и смотровая труба.
Откуда мне знать, красива ли я? Отец говорил: «Ты – лучшая красавица на свете!» Графиня Сибил говорит: «Прелестное дитя». Кавалеры ничего не говорили, у Миры никогда не было кавалеров.