– Да я это… – Хармон отчего-то застеснялся. – Я давно уж в храме не был, и решил вот…
Купцы пожелали императору здравия и долголетия, затем вручили дары. То была огромная говорящая птица в серебряной клетке и смотровая труба.
Откуда мне знать, красива ли я? Отец говорил: «Ты – лучшая красавица на свете!» Графиня Сибил говорит: «Прелестное дитя». Кавалеры ничего не говорили, у Миры никогда не было кавалеров.
– Каюсь, миледи… Я рассудил так: если вы правы, то, стало быть, Айден лжет. Лжет и в своей книге, лгал и на процессе по Шутовскому заговору. Лгал, стало быть, под присягой – а это уже немало. Впрочем, уличить его по-прежнему крайне сложно. Оспорить слово великого лорда, первого советника императора – это могло бы стоить головы некоему Ворону. Но, к счастью, герцог Айден – предусмотрительный человек. Перед Шутовским процессом он позаботился о том, чтобы нашлись свидетели, подтверждающие его слова. Именно это его и погубило.
– Встретимся у Реки, в месте, где мы переправлялись. На западном берегу.
– Приветствую вас, леди Сибил, леди… – он осекся, когда глянул в лицо Мире.