Василий Владимирович дернулся, и вид безмерного удивления сменился гримасой боли.
А потом с радостью вздохнул, когда ощутил прекращение действия блокиратора. Тут же, в темноте серой вьюги, куда ушла княжна, отработала полковыми щитами гвардия, наконец-таки дорвавшаяся до Силы и рьяно жаждущая защитить свою госпожу.
– Красавицы, – одобрительно кивнул Константин Дмитриевич. – У вас отличный вкус, юнкер. Не надо благодарить, это факт. Приятно, когда такие очаровательные создания тоже выбирают вас, верно? Сильного, храброго, богатого, с могущественными покровителями. Но все меняется, когда покровителей внезапно не станет. Это больно, Ломов. Горечь осознания, когда родня повелит отвернуться даже от любимого сердцу кавалеру, потому что он нищ, и не имеет ничего, кроме врагов.
– Рюриковичи же, – поддакнул я. – Один предок.
– Есть известные тебе обстоятельства. – Напрягся голос собеседника. – Время кончается, Максим.
– Виват, господин полковник! – Негромко порадовался я внеочередному званию.