Вино, понятно, белое – к рыбе. А сама щука – запеченная, под соусом, уже нарезанная на кусочки, в запечатанном пластиковом коробе. Да еще ножи, вилки, два фужера, ух…
Ослабленное тело безвольно рухнуло на колени. С ударом, исполненным рассудочной ярости, вечный расколол остатки головы в месиво. Солнечный меч, мигнув, пропал.
– Не тюрьма, а проходной двор, – с ворчанием покосился я вбок. – Вы к кому?!
– Так ты же ей говорил про гусарство, – уточнил я.
– Не стоит сомневаться в моих словах. – Даже не посмотрел на него Шуйский.
– Я обещал награду тем, кто зайдет в этот зал первым. – Прохрипели мне в спину. – Поэтому, в этот список на помилование, я впишу ваше имя первым. – завершил Роман Глебович голосом, полным сдержанного злорадства и торжества.