В такт заполошного сердцебиения, беспокойство переносят в кожаных портфелях и сшитыми в роскошные гроссбухи, в записках на листке или тщательно проговаривая наизусть запомненный текст.
– Ничего себе… – чуть не перекрестился от удивления цесаревич.
Все призванные гусары исчезли. В стенах зияли провалы, в которых клубилась на фоне черной ночи серая пыль.
– Командир… То есть, господин офицер, – неуклюже поднялся за моей спиной рядовой Ломов.
Но пока что на окружающее безумие смотрели лишь нынешние владельцы клановых башен в углах кремлевских стен.
На столешнице ютилась одинокая стальная пирамидка кисло-зеленого окраса – защита от прослушки. Бутылка и стакан дополнили композицию.