– Так вот же еще ящик, – указал я на оставленное в уголке душа шампанское.
Разговаривать ему удавалось с трудом – он изрядно шепелявил при произнесении клятвы, но боль как-то отходит в сторону, когда под угрозой жизнь.
– Не люби, – еле слышно произнес князь пересохшими губами.
В таких условиях, молодая княгиня всеми была воспринята без малейшего энтузиазма – со злостью, которую не скрывались показать к выскочке, занявшей княжеский трон. Потом разглядели Ивана Александровича Черниговского, шедшего за княжной, оживившись на мгновение – явление нового Первого советника, о котором судачили последние два дня, смотрелось для просителей перспективней простого ожидания. Этот мог – и должен был! – заступиться.
За спиной его, судя по звукам множества сапог по паркету, принялись выстраиваться призванные гусары.
– Ну так… Пятьдесят на пятьдесят. – Неопределенно покрутил он рукой.