Старик забрал перстень из ладони внука, покрутил в руках, царапнув ногтем перечеркивающую герб линию – знак бастарда, и удовлетворенно хмыкнул.
Ивана забрала жена, впервые тайком и с испугом посмотрев на мужа.
– Когда Давыдов наиграется с полком, наберет в него всякой швали, а затем в сердцах разгонит всех после очередной пьянки, как было уже не раз… – Вздохнул цесаревич. – У вас останутся только враги. И мне скверно говорить об этом, глядя на перспективного и храброго юношу.
Руки слегка дрожали от страха признаться себе, кого именно он ждет: следователей или неизвестную высокопоставленную личность, которая поведет его убивать княжну Черниговскую. Потому что со следователем еще оставались шансы выжить, а с Самойловыми… Перед глазами Ивана Александровича возникло перекошенное от боли и удивления лицо Первого советника, в сердце которого вонзили нож.
Проглотив информацию, переварил ее и некоторое время пребывал в раздумьях.
– А я ей: «мама»… – потерянно произнес я. – Что скалишься? Я десять миллиардов отдал за невесту! Сколько еще доплатить, чтобы комплектация была с нормальной тещей?! Она ж ей даже не родная! – Всплеснул я руками в сердцах.