– Да там годового дохода под сорок миллионов! Это же Старицкого кровь!
К тому же, к вербовке тот был совершенно не годен – ни единого слова не понимал, и ни единого не смог произнести. Сама же Киу рассказывала ему немало – пользуясь молчаливым одобрением, что царило в воздухе и так сильно ей льстило.
– Может, еще не к нам… – брякнул кто-то из гвардейских, послушно усиливающих щиты.
– Гость больше не хочет, – дождался я, когда старик сменит бокал, ограничивая следующие заходы.
Что-то там ближе к ночи стало нездорово шуршать, намекая на всякий случай заткнуть отверстие одеялом. Но портить казенное имущество из-за просто расшатавшихся труб не хотелось. Оно и без того не укрывало ноги целиком – приходилось сгибать колени.
Княжич Шуйский Артем позволил себе уважительный наклон головы где-то на середине ковровой дорожки. Одетый в скорбно-черное, с единственной медалью на груди, он смотрел с почтением, вниманием и терпением врача, у которого через десять минут закончится прием.