— Да, Стэйн, это тот малец! — пропищал своим мерзким голосом Клоп.
Осмотрел остальной мох. Тот, что срезан на второй день, сейчас «средне просушенный». Позавчерашний и вчерашний еще только начали терять влагу. Отлично!
— Я почти уверен, что тот, кого пошлет Лютый пасти тебя, отберет всю твою еду. Поэтому ты отдельно возьмешь с собой несколько вот этих бутербродов и это яблоко. Спрячь их куда-нибудь, потом поешь, когда твой «пастух» уснет.
Одноухий обвел нас жестким цепким взглядом и продолжил.
У входа в барак, где я ночевал, на крыльце, будто на троне, сидел мужчина. Черная, как смола, грива волос. Густая, растущая почти до глаз, борода. Кривой хищный нос. Мощный торс, тоже поросший черными волосами. Кулаки как два булыжника. Даже сидя, он казался крупнее всех стоящих вокруг него каторжан. Что-то звериное было во взгляде его темных глаз. Так смотрел наш кот — перед смертельным прыжком — на беззаботно прыгающих на подоконнике воробьев.
Гибкие пальцы Кроша слегка подрагивали. Тонкие, все в мелких ожогах и царапинах — видимо, когда мальчик отрабатывал ремонт замка, кузнец не особо берег своего временного помощника. Вон мизинец правой руки слегка искривлен, а на безымянном левой — нет ногтя.