Ощущения были, словно я разделывал ножом очередную тушу. Веер с явным усилием погрузился до середины туманной головы. Призрак замер. Я вырвал оружие, ударил во вторую глазницу. И тут же тяжесть на моей груди исчезла, а призрак превратился в дымку, метнувшуюся к флагу.
А вот меня, пока, их внимание обходило стороной. Отсутствие запаха, одноцветная и покрытая грязью одежда, шляпа, утыканная свежей травой без единого цветка, осторожные шаги, приглушённые действием амулета... За всё утро я сумел привлечь к себе всего десяток жёлтых разведчиков улья. Они влетали под мою огромную печать и тут же на них опускались её крошечные копии. Ещё мгновение полёта и те, кто наводил на окрестности ужас, осыпались под мои ноги. Уж не знаю, как спят Шершни, но это вполне на них действовало. Сначала, взглянув на первую жертву, я решил, что она погибла, но нет — печать Указа ведь оставалась на месте. Только через положенные сто вздохов она развеялась, а Шершень принялся дрожать всем телом, издавая отчётливо слышимое жужжание, а после и вовсе поднялся с земли и улетел, словно забыв про меня. Впрочем, этому я только обрадовался. Хотя и не ощущал поначалу потерь сил, но уже через два часа пути Шершни принялись десятками валиться мне под ноги, вынуждая тщательно выбирать направление, куда шагать, чтобы встречать их как можно реже.
Вот он мне давался легко. Только благодаря ему я и зарабатывал неплохо, успевая осмотреть немалый кусок леса, догнать и добыть спугнутого зверя. Плав по-прежнему скупал трофеи за полцены. Эти деньги я теперь делил на две части. Мы с парнями решили что так будет честно. Почти весь заработок к концу этого месяца теперь приносил я, прибрежный лес мы вычистили от всего хоть немного ценного. Но ведь и парни не бездельничали, проверяли берег и прикрывали мои вылазки за зверями, хотя толстяк, глядя на мою добычу, опять начал хмуриться и спрашивать, не видели ли мы в лесу следов людей. Такого не было, больше меня тревожили следы той огромной птицы. Гуниру я не сказал, но кажется это Ворон. И без того проблем хватает. Особенно много пришлось выкручиваться, когда однажды я принёс тушу со следом от Ледяного Шипа. Но ничего, сумел отговориться и даже почти не обманул, сказав, что тренировал обычное Лезвие. Я ведь и правда его тренировал. Иногда. Как-никак, в нём я добился постижения.
Я не понял, о чём он. Не говорил он с нами ни о чём таком. Здесь уж скорее можно подозревать Гунира. Но откуда бы Тогриму знать о его разговорах? Я отрицательно покачал головой, спокойно ответил.
Вот и этот старичок считает меня всего лишь однозвёздным Воином. И сетует, что просил самого сильного из вольных послушников, заплатил за меня даже больше, чем за право одеть в одежду внешнего ученика, но потратил деньги зря, получив жалкого неумеху первой звезды. Это обидно, но переубеждать старика я не намерен. Ведь и впрямь в тех бумагах, что я получил от Ордена, я не дотянул до второй звезды. Слабак, который не прошёл на артефакте отбор в Академию. Но это получается, что в двух других отделениях нет никого свободного? Или старичок просто не знает о них? Возможно, просто забыл или не следит за новостями города, живя в прошлом? Здесь я засмеялся от шутки, что сотворила с нами двумя сама жизнь. И с таким отличным настроением вошёл во двор поместья.
— Тебе и так слишком много поблажек, а ты тупишь. Только и пользы, что... Мог ведь и ближе подойти, да на самом Царе оставить дочку, уж две недели она бы без духовной подпитки протянула.