— Заткнулись, ублюдки! — он сделал глоток из кувшина. — Хорошо. Что ты хочешь продать?
— Сколько лет ты должен отдать Ордену после Академии?
Я молча кивнул, не желая вдаваться в отличия, что были мне известны со слов Гунира и Дарита. Не столь они и существенны, чтобы открывать рот. Подумаешь, крошек не достаётся?
Пацан, не разгибаясь, вытянул руку, а Гунир вложил туда две монеты. Обернулся и уходя коротко бросил нам.
Сделав несколько шагов, я, насмехаясь над собой в душе, заложил руки за спину, копируя виденную у других позу. Выяснилось, что так идти быстро не получается, да и не нужно. Я никуда не торопился. Мама привыкла, что задание от Ордена займёт меня на полдня точно, а потому и не ждёт раньше обеда. Интересно, узнает ли она меня? Или парни? Но сначала дела.
Большинство в кожаных доспехах. Но это те, кто побогаче. А у остальных по возможностям: у кого только перчатки, у кого лишь нагрудник. Некоторые и вовсе обходились лишь здоровой, размером с тарелку, бляхой-поясом, что прикрывала средоточие. Гунир говорил, что это всё зависит от богатства, привычки, техник и приёмов боя идущих к небу. Но эти... Я снова оглядел стоящих Воинов. Они свободны от всех. Ни на одном нет ленты и цветов хоть какого-то отряда или ватаги. Черепахи, Удавы, Волки, Тигры, Мады, Вороны — у всех есть отличительные знаки. А то, что у этих нет ничего... Здесь, в Первом поясе, это признак слабости. Или силы. Ты либо никому не нужен, либо тебе никто не нужен. Но сейчас, глядя на выгоревшую под солнцем одежду, много раз чинёные доспехи, всё становится совершенно понятно. Слабаки и бездари.