Наконец, раздался гонг, извещающий, что собрание начинается. Разом наступила тишина. За десяток секунд разговоры смолкли, какие-то шепотки ещё держались, но тоже быстро сошли на нет.
А дальше события понеслись галопом. Через пятнадцать минут последовала ещё одна вспышка. И ещё одна. А потом ещё. Чтобы там не происходило, но сверкало так, что весь город видел.
Просьба, пропитанная болью и ненавистью. Лучше так. Лучше ненавидеть, что изводить себя.
— Спокойно! — попытался отстраниться маг, но не тут-то было. Хватка оказалась стальной. — На заднем сиденье. Ему бы целителей, а то ели дышит.
— Клоз, судя по твоему лицу, случилось что-то важное?
Амалия не знала в тот момент, что чувствовать. Если сверкает золото, значит Эдвард жив и сражается. Девушка чувствовала гордость за то, что это её муж, что она носит его дитя. Но также она чувствовала сильнейшую тревогу, прекрасно осознавая, какая смертельная опасность окружает её мужчину.