Мы повернулись к говорившему. Техник указал на свой планшет. Вытащив стик, я скинул ему свой список и мы стали сравнивать. Совпадение не полное, но по большинству пунктов я угадал, чуточку загордившись от этого. Дальше пошла суматоха - доспех разобрали, выложили все на верстаки, техники стали как-то очень уверенно и привычно делать свою работу, больше смахивающую на какую-то странную магию.
Так, если Двойки еще нет, то я помогаю ребятам пробить коридор к соседнему зданию. Может, как раз спасенных нами не хватит для полноценного утверждения?
Сказал он сейчас правду или просто тянул время, успокаивая, чтобы я не кинулся – не важно. Он явно готов продолжать, и у него совершенно точно есть сообщники. И там, в городе, потому что "мы". И здесь, в казарме, потому что его выпустили.
- Чего-то ты не то помнишь. Мы же все вместе ее ломали.
Что могут сделать пять школьников? Если у них есть хоть немного мозгов - а они есть, Биби совсем не дурак! - то займут какую-нибудь точку и дождутся появления Двойки. Именно утверждение босса завершает первый этап и если заставить его отступить, то единицы дадут эвакуировать людей. Правила Единства просты, но чтобы понять их пришлось умереть многим хорошим людям. И эти правила мы в школе на уроках истории проходили. Безоружные гражданские как боевая единица не рассматриваются. Только как ресурс.
Он оказался одним из тех редких людей, которых совершенно не смущал мой рост или статус пилота. Гаузе тут же упал в соседнее кресло, рассказал о том, что мой визит здесь считают событием, потому что за возможность интервью со мной интриговали, боролись и вообще, в город прибыли какие-то ребята с национальных каналов. И первым делом потребовали дать им меня на растерзание. Вот только "столичные хлыщи" забыли, что у нас тут осадное положение, и их желания ничего не значат. Регуляры подчиняются коменданту и тот вправе запретить общение с журналистами, что он и проделал. Месс подключила все возможные связи, чтобы выцарапать меня из казармы.