Тиль повернулась и бросилась в другую сторону. Стены сдвигались, грозя ее раздавить, пол то выскальзывал из-под ног, то вдруг поднимался, и она поскальзывалась, взбираясь в гору. Настенный светильник оказался так близко, что опалил жаром щеку. Одинаковые двери пролетали, как за окном поезда, и Тиль не успевала схватиться за ручку. Лестницы, ведущие вниз, вдруг меняли направление, а потом коридор снова выплюнул ее в холл со статуей пловчихи, только теперь у той было другое лицо. Тиль смотрела на своего двойника, высеченного в мраморе. Губы приоткрыты, колени согнуты куда сильнее, чем раньше, одна лямка купальника сползла с плеча, и в изгибе бедер и выражении лица сквозит что-то отчетливо порочное. Осторожно прикоснувшись к мраморной щеке, Тиль отдернула палец, ощутив теплую упругую кожу, и снова побежала в узкий коридор. Паника захлестывала ее холодными волнами, пряди прилипли к взмокшему лбу, вискам. Свет мигал, то освещая путь, то погружая все во мрак, и в темноте Тиль мерещились протянутые к ней жадные руки, влажные рты. Она всхлипнула, чувствуя, что окончательно теряет связь с реальностью. В конце коридора снова забелела статуя…