– Да, – глухо признался Ланс, шагнул к ней, но Тиль отпрянула.
Лопата звякнула обо что-то металлическое, и Ульрих остановился. Тиль подошла к краю могилы, комья земли осыпались на крышку гроба, расчищенную троллем.
Оборванный конец троса взвился хлыстом и стегнул по асфальту перед кабриолетом, от резкого торможения которого Тиль едва не вписалась носом в приборную панель. Колеса взвизгнули, машина развернулась и помчалась назад по дорожному полотну, просевшему и изогнувшемуся кривой лентой. Мост рушился позади автомобиля, а волны жадно глотали обломки, закручиваясь в черные водовороты с пенной каймой – глубокие голодные глотки, жаждущие жертвы.
– Просто я очень хорошая. – Пожав плечами, Тиль отвернулась и пошла прочь.
Женщина не стала включать свет, но, склонившись, безошибочно, словно видела в темноте, нашла маленькую белую пуговицу, а затем и вторую. Покрутив пуговицы в пальцах, она вдруг зашипела сквозь стиснутые зубы, как змея, а потом закрыла шкаф, излишне резко хлопнув дверцей, и вышла из кабинета.
– Ты знал! – воскликнула она, оттолкнув колдуна, запустила пальцы в волосы. – Ты все это время знал, кто я? Отвечай!