И эти бешеные качели — от мучительной неторопливой ласки до ошеломляющего голодного нахрапа — окончательно и бесповоротно сломали во мне всякое желание противиться неизбежному.
— Вы ведь знаете, что я с вами не ради этого, лирэ. Я обещал вашей матушке присмотреть за вами в тот день, когда она в последний раз вышла из этого дома и больше в него не вернулась. И делаю это вот уже десять лет. Кто-то же должен защищать ваши интересы, раз тин Йон сейчас просто не в состоянии, а тин Лиам смотрит на ваши граничащие с непристойностью выходки исключительно сквозь пальцы, потому что ему так удобно!
— Ты сглотнула! — тут же ткнул в меня пальцем он.
Ο его личной заинтересованности я узнала позже, когда спустя несколько часов вышла из дому и села в его блэйкап.
Хард округлил глаза, крестом сложил руки и начал мотать головой, oтрицая какую-либо свою причастность к этому. И хотя меня это вообще никак не касалось, почему-то стало противно.
— Лирэ Аннабелль, просыпайтесь! Дело не терпит отлагательства!