Внутри оказалось еще два человека, каждый с четырьмя шпалами на петлицах. Полковники, стало быть. Причем у того, который поменьше ростом, шпалы соседствовали с эмблемой в виде танчика. А у второго на черном бархате красовались скрещенные пушки.
Пройдя метров семьсот, мы остановились и прислушались. Неподалеку явно различался шум технического происхождения: какое-то звяканье, лязг, стуки-грюки. Внезапно некое «дарование» выдало дикую трель на губной гармошке, сменившуюся грубым гоготом «ценителей». Немцы находились совсем близко – теперь мы четко различали их голоса. Мать моя, какую лютую пургу несли эти «евроинтеграторы» – какие-то скабрезные анекдоты, сюжет которых крутился вокруг процессов дефекации, какая-то похвальба явно выдуманными сексуальными успехами среди местных крестьянок, какой-то бред про «жалких» жидокомиссаров, сдающихся в плен сотнями. Очень может быть, что это солдатики из тыловой части, ни разу не бывшие на фронте.
– Огонь! – раскатисто скомандовал Гайдар и первым дал очередь по сидящим на земле шпионам.
– Ну, будем надеяться! – ответил старик. – Товарищ комиссар, там мои ребята…
– В процессе зачистки обнаружили очень странного человека! – припомнил я. – Некий хорошо одетый господин, явно городской, в шелковом белье. Местные настолько его уважали, что предоставили ему отдельную комнату для отдыха и малолетнего проститута для любовных утех!