Мы отошли к разрушенной стене аэровокзала и присели среди обломков. Валуев и Альбиков что-то вполголоса обсуждали, кажется, «пробивали» маршрут, а я просто откинулся на теплые, нагретые еще по-летнему теплым солнцем кирпичи и просто смотрел на стремительно темнеющее небо.
– Ну шо, еще по одной? – спросил худой, кивнув на бутыль.
– Учитывая тогдашнюю диспозицию – без потерь с нашей стороны не обошлось бы! – усмехнулся я.
Немного посовещавшись, к своим решили выйти, сняв немецкую форму и фуражки и даже оставив мотоцикл в зарослях. А то ведь правильно Ерке предупреждал: наши сейчас нервными должны быть – сначала пальнут, а потом будут спрашивать: «Кто такие?»
Так что бойцы прятались за деревьями и наблюдали, как фрицы трудолюбиво бомбят заросли, как трещат и валятся стволы, как дым мешается с пылью.
– Так точно! Товарищ… э-э-э… комиссар! – ответил я.