Валуев лениво зевал, почти выворачивая челюсть, и напоминал того самого богатыря, что тридцать лет и три года на печи провалялся. А я просто пялился в щелястый потолок. Во дворе начинает темнеть, в конюшне тихо, живот полон. Чем не курорт? Лежим, отдыхаем… Сил набираемся…
– Скажи лучше, какая обстановка в целом? – попросил Альбиков. – Когда начнется?
Грузовики выстроились вдоль полосы по какой-то хитрой схеме – кто-то грамотный сумел полностью осветить всё поле, плюс к тому – белыми полотнищами (и где только их взяли?) выложили посадочный знак «Т». Всё было готово, осталось только ждать…
На похоронах я был деловит и озабочен, поминки как в тумане прошли, а как домой вернулся, в ванной заперся. Ох, как слезы жгли глаза!
«Ганомаг» дернулся было вперед, но тут передние колеса уперлись в лежавший поперек дороги ствол срубленного танковым снарядом дерева. Почувствовав препятствие, сержант прибавил газу, но проклятый БТР словно на противотанкового «ежа» наехал – мы застряли намертво, только гусеницы бешено вращались.
Хуршед, похоже, не понял сначала, а после вытаращил свои чуток раскосые глаза.