– Вольно! – козырнул на полном автомате дед, похоже так и не переваривший полученную информацию об убитых мной врагах.
Тушка задергалась, продолжая издавать страшный визг, и вывалилась назад в комнату. Не особо присматриваясь к личности пострадавшего, я сделал пару шагов вперед и ножом полоснул его по шее. Зажимая страшную рану грязной ладонью, полицай рухнул на пол, сшибая лампу. Керосинка разбилась, проливая лужицу керосина. Тот мигом вспыхнул, и света прибавилось. Только сейчас я обратил внимание, что в помещении можно было смело вешать пару топоров – настолько здесь густо воняло перегаром, кислым потом, нестираными портянками и махорочным дымом.
– А вот хрен вам… – процедил Валуев, резко перекладывая руль из стороны в сторону.
– Эк вы его, товарищ Глейман! – уважительно сказал боец с одним треугольником на петлицах и автоматом в руках.
– Да, это так! – понурился Пасько. – Есть танкисты, артиллеристы, стрелки…
Хорошенько сполоснувшись, я простирнул комбез, гимнастерку, шаровары и белье. Развесил всё это сушиться на кустах и в мокрых синих труселях уселся на берегу, болтая в прохладной воде гудящими от усталости ногами.