– Ладно, иди, пионер! – кивнул Валуев. – Смотри там под колесо кому-нибудь не угоди ненароком!
– Так, если мы все спрыгнем, самолет гробанется!
Сложив добытый «хабар» у порога, я с автоматом на изготовку последовал примеру старшего товарища. Во дворе, живописно раскинув ноги и руки, лежали пять тел, не считая самого первого, успевшего выскочить из конюшни. Причем два тела были женские! Отлично поработал наш снайпер! Но вот откуда столько народу вдруг взялось?
Старшина приподнялся, тряхнул гудевшей головой, поправил зачем-то пилотку. От его взвода осталось десять бойцов… Десять – это если Мирон выжил… Тут же прилетел снаряд, выпущенный «тройкой». Осколочно-фугасный разорвался прямо на опушке, выбивая четверых, включая обоих пулеметчиков.
– Умница! – похвалил я. – Хочешь, я тебе еще один подарю? Их сегодня много тут… набралось. Пойдем в сторонку, а то стоим тут, работать людям мешаем! Вот и Аркадий Петрович уже косится!
Мы с прадедом перебрались вброд на другой берег (глубина была едва по щиколотку), прошли метров сто по лесу уже без всякой тропинки и снова вышли к воде. Наверное, к тому же ручью, делавшему здесь петлю. Только здесь местечко было более тихое, располагающее к отдыху. Что подтверждал натоптанный сапогами в негустой лесной траве пятачок голой земли возле большого трухлявого древесного ствола. Вот этот дуб явно своей смертью умер, а не от вражеской бомбы.