– Но, но! – замотал головой Алькорта. – Не испанец! Я – баск!
– Знаю, конечно… Были у меня «Владимир с мечами», «клюква» и «Станислав», а вот теперь и это, – «скромно» признался Пасько.
– Чего тебе? – буркнул Пятаков, но потом, словно увидев что-то на моем лице (скорее всего, обнаружил сходство с прадедом), как-то весь подтянулся, и хоть и не встал по стойке «смирно», весь напрягся. – Простите! Слушаю вас!
Полицаи кого-то везли. Двое в рваной красноармейской форме сидели в первой телеге – избитые, в пятнах крови, с опухшими от синяков лицами, а еще один лежал во второй. Я его заметил, когда он приподнялся – и опять рухнул от ленивого тычка конвоира.
– Бевеге зи фауль швайн! Удивленный хотел огрызнуться, но не успел – Валуев выстрелил, и фриц задергался, валясь и запрокидывая голову. Старший только и успел, что оглянуться, – и я влепил ему пулю в ухо. Готов.
– Немцы там… – нарочито спокойно сказал я, – пятнадцать рыл. И чего-то нервные и злые…