– Сам ты немец! – ответил ему Хуршед. – А ну, не двигаться!
Я только тогда, после похорон, понял, как же мне его не хватает. И все бы у нас наладилось, и мы бы еще не раз и не два посидели бы, на рыбалку съездили, но… Всё.
– Всё? – спросил я. – Никто в темноте не ушел?
Худющий у меня дед, но это ничего – кости есть, а мясо нарастет. Было трудновато порой соизмерять свои хотения с возможностями подростка. Помню, руки чешутся, чтобы морду набить какой-нибудь мразоте, а ты себя осаживаешь – не та весовая категория. Зато насчет пострелять все в лучшем виде – дед не зря носил значок «Ворошиловский стрелок», их в это время «за просто так» не давали. Так что мои «будущие» потенции вполне сочетались с «дедушкиными» кондициями.
– Истребители поднимались на расчистку неба четыре раза! Уничтожили одиннадцать «мессеров», но и сами потеряли семь машин! – добавил подошедший Алькорта. – Жаль наших чатос! Такие ребята были славные! – И вдруг Хосеб выдал фразу, которую я от него не ожидал: – Все воюем и воюем… Конца-края этому не видно, ла мьерда дель торо!
– Простите, ребятки! – виновато сказал он. – Пора!