«Это что же, – подумал я, – самолет здесь просто в «чистом поле» посадили, чтобы далеко не ездить?»
Час спустя мы догнали арьергард ударной группы – он состоял почему-то из одной только пехоты, явно без всякой приставки «мото». Подразделение, численностью около батальона, причем батальона полнокровного, человек в триста-четыреста, расположилось на отдых под прикрытием деревьев. Красноармейцы, вытянув шеи, прислушивались к звукам боя, шедшего где-то впереди. Там грохотали десятки орудий и трещали сотни пулеметов – замес шел совсем не детский. На немецкий мотоцикл с сидящими на нем подозрительными типами в характерных фрицевских фуражках косились, но, увидев лейтенанта Ерке, сразу отворачивались.
– Понял! – кивнул Валуев, перебивая меня. – Принимается. За мной!
– Боится, что резать будем. И правильно делает, что боится, – будем!
– Молчи, длиннота… – проговорил Валуев с набитым ртом.
Мне стало ясно, что поддерживать работу «воздушного моста» днем – занятие бессмысленное. И даже вредное – учитывая, сколько мы будем терять бомбардировщиков и истребителей прикрытия.